Как празднуют Пасху в России: традиции и приметы. Празднование Пасхи при дворе русских императоров в XVIII - конце XIX в Пасха в Великобритании и США

24 апреля православные отмечают праздник Светлого Христова Воскресения — Пасху. Сегодня у вас есть возможность окунуться в атмосферу пасхального празднования начала XX века, прочитав отрывки еще не оконченных воспоминаний барнаульского старожила Анатолия Васильевича Шестакова.

Занимательный вид

К Пасхе готовились задолго, уделяя особое внимание заготовке праздничной пищи. Хозяек особо занимала длительная выпечка куличей и так называемых баб из отменно сдобного теста, да еще под глазурью, для чего становились нужными особая мука, бело-желтая крупчатка, сахарная пудра, цветной мак, изюм и разнообразные пряности: корица, гвоздика, ваниль, мускатный орех. Подготавливалось мясо для пирога и горячих блюд, были непременными жареный гусь или заяц(зайчатины в продаже было много), нередко молочный поросенок. В разнообразии еды находили место и рыбные блюда, скажем, фаршированная щука.

Обязательно извлекали праздничную посуду, старались придать столу занимательный вид. Помнится, даже сливочное масло подавалось на стол в виде желтого курчавого барашка, а яйца — обязательно покрашенными в несколько цветов.

Роспись яиц и бабок

Мать вовлекала всю ребятню в хлопотную, но интересную художественную работу. В течение двух-трех недель мы под ее наблюдением рисовали на бумаге карандашом и красками подарочные картинки для вручения их бабушке, дедушке и прочим родичам. Разрешалось делать перерисовки, но более поощрялось собственное творчество. Мне это очень нравилось, а взрослые находили во мне какие-то положительные задатки.

Все участвовали в затейливой росписи яиц. Для этого занятия, рассчитанного на несколько дней, отбирались наиболее крупные яйца, выискивались или выдумывались сюжеты рисунков, готовились краски и кисти. Я, например, впервые познакомился за этим занятием со свойствами хорошей сухой китайской туши. Ее приходилось сначала растирать на блюдце. Яйца тщательно мылись, просушивались, затем из них с отменной осторожностью выдували белок и желток через отверстия, проделанные толстой иглой. Пустое яйцо становилось легким, но обращаться с ним было еще труднее. Начиналась медленная, требующая большого терпения и умения разрисовка. В меру изобретательности и фантазии яйцо можно было украсить большими цветными буквами «Х.В.»(«Христос Воскресе!») или словом «Пасха». На эллипсе яйца можно было нанести пейзажный рисунок или шутливое изображение птиц и животных. Сначала карандашом, потом химическим карандашом или тушью, наконец, прибегнуть к акварели. Часто рисовались ангелы, цветы или сказочные образы. С помощью цветной бумаги, ваты, кудели, клея, ниток овал яйца мог быть обращен в лицо китайца, косоглазого и желтолицого, в рожицу веселого клоуна или голову господина в цилиндре. Работа требовала выдумки, немалой осмотрительности и юмористического отношения к задуманному. Окрашенные и разрисованные яйца развешивались на видных местах, дарились и порою сохранялись долго. А сколь приятно было заслужить похвалу со стороны родителей, любимых родичей или гостей дома!

Мальчишкам еще больше забот доставляло крашение бабок* и приготовление их большого числа к сезону уличных игрищ. Мощные «панки» — битки — нужные для меткого и сильного боя, заливали свинцом или баббитом. Умение делать это являлось предметом мальчишеской гордости. Крашеные бабки в игре ценились значительно выше.

Без лицемерия

Мать была религиозна, но избегала посещения церкви, хотя церковь была от нашей улицы довольно близка. Бело-голубая, двухкупольная, с высокой колокольней. Мать верила в Бога «дома». Мне кажется, что она всегда не доверяла житейской искренности священников. И этому было немало оснований.

Отец, обладая талантом певца и регента, часто бывал в среде духовенства, имел в ней много поклонников и знакомых. Видимо, не раз размышлял о принятии духовного сана. Но он постоянно говорил, что в этой среде много лицемеров, стяжателей и карьеристов, что в ней разительно проявляются бытовая нечистоплотность и бесчестность. Для матери понятие честности было буквально священным. Она жила в атмосфере семейной, домашней религиозности.

По настоянию матери, а порою и отца церковь иногда посещали мы, мальчишки. Давалось поручение купить свечки или просфоры. Мы проникались внешней серьезностью, но часто соблазнялись возможностью забраться на колокольню(заманчиво посмотреть город с высоты, полюбоваться голубями, населявшими церковные чердаки), а еще чаще — поиграть в бабки на просторах церковной ограды.

* Бабки — старинная русская национальная игра типа игры в городки, только вместо городков и бит использовались суставные кости домашней скотины. Участники по очереди старались выбить из кона специальной битой, утяжеленной свинцом, как можно больше бабок.

Анатолий Шестаков:

Верилось, что умолять кого-то всесильного нужно, что слова молитвы заключают в себе не познанную мною значительность.

Перед иконой Богородицы

Помню, в те годы в родительской спальне стояла семейная реликвия — икона Божией Матери. За рамой иконы, под стеклом, хранились украшенные серебряной фольгой белые восковые свечи и искусно сделанные из воска веточки вербы, предназначенные для головного свадебного убора. Все это — от дня венчания матери.

Глядя на матово мерцающую икону, подчиняясь подсказкам мамы, я торопливо читал «Богородице Дево, радуйся» и «Отче наш». Смысл молитв для меня был темен, я сбивался и с придыханием повторял за матерью трудные слова, но таинственность и обязательность вечернего ритуала действовали строго наставительно и умиротворенно. Верилось, что умолять кого-то всесильного нужно, что слова молитвы заключают в себе не познанную мною значительность. Отступали, меркли все тревоги прожитого дня, все мальчишеские обиды. Воспоминания о дивных минутах общения с матерью перед иконой Богородицы с младенцем и в сегодняшние совсем стариковские года, право, волнующе дороги мне.

Справка

Анатолий Шестаков родился в январе 1914 года. Он пережил две мировые войны, революцию, сиротство, голод, разруху, сталинизм, «оттепель», застой, перестройку. Принимал участие в войне с Японией, служил в Маньчжурии, в 15 лет стал работать в начальной сельской школе. Ушел на пенсию с должности доцента кафедры всеобщей истории АлтГУ. Талантливый исследователь, он и сейчас занимается научной работой, пишет стихи и книги для детей.

XVIII век - век фарфора, когда европейцам удалось наконец раскрыть "китайский секрет" - рецептуру изготовления фарфора. Третьим после после Мейсенского и Венского был Императорский фарфоровый завод, основанный в 1744 г. в Петербурге. С этого времени в празднованиях Пасхи при дворе начинают использовать фарфоровые яйца.

Церемониал празднования Пасхи в XVIII-XIX вв. соответствовал старым традициям и оставался почти неизменным. К полуночи, накануне Светлого Воскресения, по сигналу пушки во дворец императрицы Елизаветы Петровны съезжались приглашенные знатные особы, и в двенадцать часов начиналось всенощное бдение и литургия.

Главной резиденцией Екатерины II становится построенный в середине XVIII в. Зимний дворец, созданный по проекту Франческо Бартоломео Растрелли, - самый грандиозный дворец в Европе того времени. Пасха при дворе Екатерины Великой являла зрелище незабываемое. "Весь двор и вся городская знать собирались в этот день во дворцовой церкви, которая была полна народом. Дворцовая площадь была сплошь покрыта самыми изящными экипажами, дворец утопал в великолепии: недаром народ в то время представлял его себе раем", вспоминала графиня Варвара Николаевна Головина. В ночь на пасхальное воскресенье, во втором часу пополуночи начиналось великолепное шествие по парадным залам дворца в Большую церковь для слушания всенощного бдения. Блистательный кортеж открывали придворные чины, затем следовали царское семейство и гости. В этот день дамы являлись ко двору в придворном русском платье, а кавалеры - в цветных праздничных кафтанах. Кульминационные моменты пасхального богослужения - начало заутрени, пение "Христос Воскресе", чтение Евангелия - сопровождались залпами пушек близлежащих Петропавловской и Адмиралтейской крепостей. 101 выстрел возвещал об окончании литургии. Церкви города наполняли тишину Святой ночи благовестом колоколов.

Служба заканчивалась в половине пятого утра, затем придворный камер-фурьер вносил в комнаты императрицы сдобную пасху на золоченом блюде, и в шестом часу, обычно в Бриллиантовой комнате, где хранились коллекции драгоценностей Екатерины, начиналась трапеза в кругу ближайших придворных. На следующий день давался торжественных обед в столовой дворца для более широкого круга гостей. При этом "стол сервирован с переменою золотым сервизом", а питие царского кубка сопровождалось 51 залпом Адмиралтейской крепости.

Празднование Пасхи при дворе сопровождалось чередою аудиенций, балов, концертов и представлений в Оперном доме Зимнего дворца. В последующие дни Светлой недели императрица принимала поздравления от митрополита, высшего духовенства, генералитета, дворянства и других именитых гостей и жаловала их к руке. Обмен поздравлениями сопровождался обычно раздачей пасхальных даров, причем символический пасхальный дар - яйцо - могло сопровождаться и подношениями более материального свойства - изделиями придворных мануфактур и ювелиров. Яйца представлялись ко двору в специально изготовленных на заводе ажурных фарфоровых корзинах или вазах на поддонах. К Пасхе 1793 г. в комнаты императрицы Екатерины II были доставлены шесть ажурных корзин и шесть ваз с поддонами, наполненных фарфоровыми яйцами, которыми она одаривала гостей. Всего было поднесено 373 пасхальных яйца большого, среднего и малого размера, украшенных росписью с изображением пейзажей, фигур и арабесок. Сама императрица также получала ответные дары.

Коронация преемника Екатерины II императора Павла I, проходившая 5 апреля 1797 г. в Успенском соборе Московского Кремля, совпала с пасхальными празднествами. Новому императору были доставлены в Москву фарфоровые вазы и корзины, в которых было помещено 200 фарфоровых яиц "с разною живописью и позолотою".

Поздравляю со светлым праздником Пасхи! Для меня Пасха один из любимых детских праздников. Помню, что всегда ждала этого воскресенья, именно этот праздник казался настоящим праздником весны, а не 8 марта.
Помню, как старательно подходили к процессу покраски яиц и как ждали пасхальных куличей. Наши домашние куличи были самыми вкусными, и обмен я не любила – отдаешь свои вкусные, а приносят чужие невкусные.

Ночной пасхальный Петербург конца 19 века
На Исакиевском соборе зажигали факелы
Думаю, у многих есть приятные воспоминания из детства об этом празднике.

У праздника Пасхи много традиций, которые приносили людям радость.
В 19 веке в пасхальную ночь города сияли огнями – зажигались праздничные фонарики из цветных стекол. Иллюминация создавалась просто - к домам прикреплялась проволока, а на нее вешались фонарики. Горожане, прогуливались по улицам с фонариками в руках, ожидая, когда прозвучат слова «Христос Воскресе!». В Петербурге катались на лодках по каналам, лодки тоже светились фонариками.

Катания на лодках в пасхальную ночь
После окончания праздничной церковной службы горожане зажигали свечи, так друг другу передавался огонь из храма. Возвращались домой, люди стараясь донести священный огонь. А дома уже ждал накрытый праздничный стол.

Нравится мне эта душевная открытка, где добрый мальчик дарит фонарик
Впервые в Петербурге отпраздновал Пасху царь Петр I в 1708 году. По воспоминаниям современников «Праздник Пасхи взяли в Питербурхе. А на другой день на Неве тронулся лёд, и как лёд очистился того же числа его величество гулял по реке в верейке (лодка).»

Пасхальная ночь

О взаимосвязи природы и праздника Пасхи очень точно описано в стихах Якова Полонского , поэта 19 века

Пасхальные вести
Весть, что люди стали мучить Бога,
К нам на север принесли грачи...
Потемнели хвойные трущобы,
Тихие заплакали ключи...
На буграх каменья обнажили
Лысины, покрытые в мороз...
И на камни стали падать слезы
Злой зимой очищенных берез.

И другие вести, горше первой,
Принесли скворцы в лесную глушь:
На кресте распятый, всех прощая,
Умер Бог, Спаситель наших душ.
От таких вестей сгустились тучи,
Воздух бурным зашумел дождем...
Поднялись - морями стали реки
И в горах пронесся первый гром.

Третья весть была необычайна:
Бог воскрес, и смерть побеждена!
Эту весть победную примчала
Богом воскрешенная весна...
И кругом леса зазеленели,
И теплом дохнула грудь земли,
И внимая трелям соловьиным,
Ландыши и розы зацвели.

Днем на Пасху проходили традиционные народные гулянья с балаганами и качелями на центральных площадях. В Петербурге с 1820 года расписание праздничной программы печаталось в газетах. Праздничные гулянья продолжались неделю от воскресенья до воскресенья. Начинались праздничные представления в полдень, о чем оповещал выстрел из пушки, а заканчивались в восемь часов вечера.

Праздничные карусели и балаганы в 19 веке
В пасхальную неделю наносили визиты, при которых обменивались крашеными яйцами – христовались, поздравляли друг друга. В домах к приходу гостей накрывался отдельный столик для визитеров. Визиты длились не более пяти минут. Чтобы успеть объехать весь город, визитеры нанимали извозчика, который возил по нужным адресам.

Пасхальная встреча. Купчихи Бориса Кустодиева
Традиция обмена крашеными яйцами была распространена у славян со старинных времен. Несъедобные «подарочные» пасхальные яйца тоже существуют давно. В 18 веке пасхальные яйца выпускались на императорском фарфоровом заводе. На фарфоровых яйцах рисовали пейзажи, городские и народные сюжеты, библейские персонажи. По воспоминаниям современников, в 1793 году императрице Екатерине II принесли корзины с 373 фарфоровыми яйцами, которые она дарила гостям.

Внук Екатерины, император Александр I, любивший прогуляться по городу пешком, христовался с прохожими. В 19 веке к Пасхе для императорского двора изготавливали пять тысяч фарфоровых и семь тысяч стеклянных пасхальных яиц для подарков подданным.

А так, по воспоминаниям придворной дамы, проходил обмен пасхальными подарками при дворе Александра II:
«Вошел Государь. Он только что перехристосовался с массою ординарцев, часовых, стоявших у дверей его комнат, со всеми своими служащими... Потом вошла Императрица..., с нею вышел великий князь Сергей Александрович, он держал довольно большую корзину с фарфоровыми яйцами. Мы подходили к государыне одна после другой и говорили: "Христос Воскресе!". Она, кивая головой, очень приветливо отвечала: "Merci" (Благодарю). Мы целовали ей руку, а она нас в голову; брала из корзинки яйцо и приговаривала: "Voici pour vous aussi un oeuf" (Вот Вам также яйцо). Мне она дала порфировое яйцо. (Императрица иногда к яйцу прибавляла какую-нибудь фарфоровую или стеклянную вещицу: вазу или тарелку для фруктов, графин со стаканом, подсвечники, или какое-нибудь хорошенькое украшение для туалета)».

Пасхальный сувенир. Яйцо с цыпленком внутри
Знаменитый Фаберже, яйца которого стали шедеврами ювелирного искусства, по указу Александр III был главным поставщиком двора. В мастерской Фаберже было изготовлено 54 пасхальных яйца для царской семьи, всего известно 71 творение его фабрики. Работы Фаберже уникальны и по своим механическим свойствам – музыкальные, с часовым механизмом, открывающимися миниатюрными портретами.

Яйцо Фаберже с часами и механическим петушком
Великий князь Константин Романов , писавший стихи (под псевдонимом К.Р.) посветил празднику Пасхи эти строки

Хвала Воскресшему
Хвалите Господа с небес
И пойте непрестанно:
Исполнен мир Его чудес
И славой несказанной.
Хвалите сонм бесплотных сил
И ангельские лики:
Из мрака скорбного могил
Свет воссиял великий.
Хвалите Господа с небес,
Холмы, утесы, горы!
Осанна! Смерти страх исчез,
Светлеют наши взоры.
Хвалите Бога, моря даль
И океан безбрежный!
Да смолкнут всякая печаль
И ропот безнадежный!
Хвалите Господа с небес
И славьте, человеки!
Воскрес Христос! Христос воскрес!
И смерть попрал навеки!

На Пасху была традиция украшать дом первыми весенними цветами. Чаще всего это были нарциссы и гиацинты. Пасха - праздник весенних цветов, мягкий аромат которых окутывал дома.

Еще хочется добавить стихи-воспоминания Игоря Северянина , где очень точно и красочно описан пасхальный колорит дореволюционного Петербурга.

Пасха в Петербурге
Гиацинтами пахло в столовой,
Ветчиной, куличом и мадерой,
Пахло вешнею Пасхой Христовой,
Православною русскою верой.

Пахло солнцем, оконною краской
И лимоном от женского тела,
Вдохновенно-веселою Пасхой,
Что вокруг колокольно гудела.

И у памятника Николая
Перед самой Большою Морскою,
Где была из торцов мостовая,
Просмоленною пахло доскою.

Из-за вымытых к празднику стекол,
Из-за рам без песка и без ваты
Город топал, трезвонил и цокал,
Целовался, восторгом объятый.

Было сладко для чрева и духа
Юность мчалась, цветы приколовши.
А у старцев, хотя было сухо,
Шубы, вата в ушах и галоши...

Поэтичность религии, где ты?
Где поэзии религиозность?
Все «бездельные» песни пропеты,
«Деловая» отныне серьезность...

Пусть нелепо, смешно, глуповато
Было в годы мои молодые,
Но зато было сердце объято
Тем, что свойственно только России!
(Написано в 1926 году)

Пасхальная ночь на философской картине Николая Рериха

Хочу упомянуть о другой доброй пасхальной традиции, которая появилась в Германии. Это пасхальный зайчик, который приносит детям корзинку с крашеными яйцами. У немецких народов празднование Пасхи совпало с праздником богини весны, которую по мифологии сопровождали зайцы (символ плодовитости). Так заяц стал праздничным пасхальным символом, а в 19 веке еще и персонажем, который приносит подарки. Пасхальный заяц часто изображался на немецких открытках.

Пасхальный зайчик на традиционной немецкой открытке

Пасхальные зайчики в славянских сюжетах

В прошлом году я была на выставке старинных пасхальных открыток, вот тут мои посты с фото.

Натальи Алексеевны Васильевой Буслов Анатолий Ефимович рассказывает, как в его детстве отмечали Пасху.

Воспоминания Анатолия Буслова

Знаете ли, шестьдесят с лишним лет назад праздники были днями более выпуклыми и содержательными, по крайней мере для ребятни, чем теперь (1947 год…..ЯВ). Любой теперешний праздник мало отличается от обычного воскресенья. В те же времена пасха, например, это было, как говорилось, из праздников праздник, торжество из торжеств. Весна круто изменяла наш быт. Из избы изгонялся теленок, из-под печки изгонялись куры. Изба проветривалась и начиналась подготовка к пасхе.
Женская часть бралась за скребки. Вся накопившаяся за зиму грязь, копоть выскабливались с ожесточением, с кипятком. Шло поголовное избиение тараканов-прусаков, клопов, сверчков и всякой другой нечисти.
Все скреблось, мылось, стиралось. Боже сохрани, чтобы на пасху завалялось что-нибудь грязное. С середины последней недели начиналась стряпня. Мать была большой хлебосолкой, любила справить праздник как следует, поэтому реализовывались все средства. Правда, их, по-видимому, много и не требовалось. Что же окорок был свой, поросенок тоже, рыба жареная и заливная своя, курица своя, а иногда и гусь. Ну, яички, колбаса, творог, сметана тоже не покупались. Масло, сало - свое. Вот мука белая, изюм, приправы разные, кроме хрена, которым у нас зарастали огороды, нужно было купить. Водки и вина надо было купить, сахару - тоже. Как бы то ни было, если нет денег, то труда требовалось много. Надо было задолго начинать копить яички, творог, масло, сметану и т.п. Надо было и сварить, и сжарить, и заправить, как у добрых людей. Но зато стол у нас на пасху представлял чудесную картину.

Ну, разве я, получающий сейчас около полутора тысяч рублей в месяц, могу сервировать такой стол? Ни за что.Во первых, белейшая, узорнотканнаяскатерть покрывала непривычно большой стол. А большой он был потому, что к немуприбивались еще по доске с одной идругой стороны. Затем, по низу скатерти, по ребру стола, между всеми блюдами вилась дереза.Я вот не знаю, как по-настоящему называется это раннее стелющееся зеленое растение, а оно очень украшало стол. На столе в центре, конечно, кулич. Кулич высокий, загорелый, с желтым мякишком,с изюмом - красивый, вкусный!Тут же сырная пасха - сладкая с изюмом и груда, на большом блюде, крашенных яиц.Тут же размещаютсябутылки две водки да столько же вина. Если это мое писание будут читать внуки, тонедумайте, что это стол богатого человека. Нет, это праздничный стол трудолюбивой и умной хозяйки -крестьянкис оченьнебольшим наделом земли. О таких труженицах очень хорошо говорил и писалНекрасов.

Дальше красовались: румяный поросенок, набитый гречневой кашей, курица, утка, а, иногда, и гусь, важно, блестя жиром, занимали свое место. Заливная фаршированная щука, во весь свой рост в деревянном корытеплавала в студне, ломти обжаренных лещей приятно манили, колбаса домашняя, нарезанная крупными кусками, мясной холодец и там еще что-нибудь.

Надо иметь ввиду, что у матери были три дочери- девушки (две приезжали на пасху). И она умела принимать визитеров так, что они не переходили грани сдержанности и благопристойности поведения.

Конечно, родни у нас было много как со стороны отца, так и со стороныматери. Поэтому от визитеровне было отбоя. Одних крестников у мамы было больше пятнадцати человек.

Пасхальный день начинался с трех-четырехчасов утра, когда кто-нибудь из старших отправлялся святить пасху. К этим старшим нередко привязывалисьдети. Примерно через час возвращались со священными продуктами, и вся семья садилась за стол разговляться. За этой трапезойможно былобезбоязненно просить что угодно и все давалось безоговорочно. Конечно, взрослые особенно неналегали на выставленные яства. Тут появлялись всякие остатки, не попавшие на стол: холодец, обрезки окорока, рыба жареная. Ну, по крашенному яичку съедали все обязательно, тоже по кусочкукулича и пасхи, как освященные дары. Во всяком случае все наедались и сытнои до отвала. После этого стол убирался.

Все косточки, скорлупа от яиц, крошки закапывались отцом в саду, а мать выводила нас на двор посмотреть, как «ликует» солнце.

Я впоследствии много раз наблюдал это интересное явление, но, как будто это было вчера, я помню, как мы любовались через плетень, отрывавшимся от края земли, солнцем. Беспрерывно менялись его краски: красный, фиолетовый оранжевый, синий, желтыйи, особенно красивый, зеленый цвет, беспрерывно то появлялись,то исчезали, меняясьв этой чарующей и волшебнойигре. Солнце действительно ликовало.При таком увлекательном зрелище нельзя было не ликовать и людям. «Христос воскресиз мертвых!»…Да, это воскреслапод ликующим солнцеммать-природа, мать-земля. Обновилась жизнь человека, оживали его надежды на сытую и счастливую жизнь. Пусть эти мужицкиенадежды были тщетны, но они звали его ктруду, к борьбе, они вселяли в него веру в лучшее будущее.

Полюбовавшись на солнце, старшая часть укладывалась поспать, а младшая, заполучив по паре яиц, отправлялась на улицу пытать счастья. Появлялись лотки и начиналась игра в катание яиц- счастье было переменно: то, проиграв свои яички, бежали домой прихватить еще парочку, то, выиграв, или ели их или складывали за пазуху. В общем, кончалось дело тем, что чуть не все ребята объедались.

Пасхальный благовест москвичи встречали по всем церквям и соборам, украшенным цветами и огнями. Кое-где в воздух запускали ракеты - это были предшественники современных фейерверков. От Хамовников до Сокольников, по воспоминаниям современников, к вечеру субботы замолкал весь городской шум. Праздничные приготовления к этому моменту должны быть окончены.

С наступлением темноты люди тянулись к церквям. Остаться дома могли лишь совсем маленькие дети и старики. На улицах не слышно было даже криков извозчиков, гасли окна домов.

И только после полуночи людские толпы высыпали из храмов на улицы и тянулись в сторону Кремля - слушать колокольный звон.

Писатель и государственный деятель Петр Валуев так писал о московской Пасхе:

«Кто не видал пасхальной заутрени в Москве, тот не может составить себе понятия о торжественном зрелище, какое оно представляет, и об умиляющем впечатлении, которое оно производит. Можно говорить о зрелище, говорить, видеть, а не слышать, потому именно, что частью к чувству зрения прямо относятся те отличительные черты, которые принадлежат торжественной ночи на Пасху в Москве».

После торжественной встречи Христова воскресенья и богослужения в храме, москвичи отправлялись на народные гуляния. С окончанием Великого поста запрет на все увеселения был снят. Теперь можно было и потанцевать. Хороводы и уличные танцы сопровождались музыкой и пением. На московских бульварах стояли большие карусели и качели. В парках были разбиты уличные ярмарки, где продавались самодельные сувениры и цветы.

Москвичи с удовольствием посещали трактиры и кафе, чтобы побаловать себя заморскими деликатесами после столь долгого воздержания.

Веселее всего было детям. Одной из самых популярных игр были так называемые «каталочки»: для них требовалась небольшая дощечка и пасхальные яйца. Задачей было запустить крашеное яйцо сверху по доске и сбить остальные яйца, находившиеся внизу. Неудачно скатившееся яйцо, разумеется, игроку не возвращалось. В первые три дня Пасхи для московских мальчишек самым желанным развлечением было забраться на колокольню собора на Пресне и позвонить в колокол.

Писатель Куприн так вспоминает об этом:

«Трудно и взрослому раскачать его массивный язык; мальчишкам это приходится делать артелью. Восемь, десять, двенадцать упорных усилий и, наконец, - баммм... Такой оглушительный, такой ужасный, такой тысячезвучный медный рев, что больно становится в ушах и дрожит каждая частичка тела. Это ли не удовольствие?».

С высоты собора открывался вид на всю Москву: можно было разглядеть Кремль, Симонов монастырь, Ваганьково и всю Москва-реку. Золотые и серебряные купола отливали невероятным светом с высоты птичьего полета.

Помимо уличных ярмарок, москвичи отправлялись на Петровку за пасхальными покупками. После 1905 года все необходимые элементы праздничного стола можно было купить в «Елисеевском» на Тверской. Туда шли за шафранным куличом, марципаном, душистым чаем, орехами, сладким портвейном и яйцами, которые красили луковой шелухой.

Знаменитая «Булочная у Филиппова» тоже предлагала большой выбор праздничной выпечки. Кстати, цены перед праздником поднимали серьезно: торжество помогало заработать огромному количеству предпринимателей.

Цены на яйца могли увеличиваться перед праздником чуть ли не в несколько раз.

Традиции праздника подразумевали, что стол должен быть праздничным и обильным. В каждой московской семье вне зависимости от достатка изготавливали корзиночки для яиц и форму для пасхи. Все стремились удивить гостей фирменными блюдами на традиционный русский лад. В ход шли любые деликатесы: печень, потроха, вареные раки, говяжьи почки, утка с медом и жареный гусь.

На столе присутствовали вина и домашние настойки, а также домашние компоты, кисели и сбитни. В богатых домах количество блюд могло достигать 50 - по числу дней Великого поста.

Главным украшением стола становились куличи. Хозяйки конца XIX века советуют: пока тесто не взошло, нельзя громко разговаривать, проветривать комнату и даже хлопать дверьми - так и тесто осядет. Готовую выпечку нужно разрезать поперек, а не вдоль. Верхушку не съедали сразу, а накрывали ей кулич, чтобы не зачерствел.

Праздничный стол оставался накрытым всю неделю, становясь местом для застольных игр. Одной из традиционных забав была игра в палиндромы - фразы, одинаково звучащие при прочтении слева направо и обратно. Кстати, это развлечение дошло и до советских времен. По легенде, самая блестящая пасхальная фраза принадлежала пианисту : «Сенсация! Поп яйца снес!».

Дома украшали пасхальными цветами — розами. Они были повсюду: от входа в дом до образов икон. Помимо этого использовали ленточки для украшения окон и стелили парадные ковры.

Буквы Х и В, изготовленные из дерева, помещали на двери. По вс дому расставляли пасхальные свечи и лампадки.

Большую часть церковных свечей изготавливали в Кремле. В громадных котлах варились огарки свечей и топленое сало, которое потом заливали во всевозможные формы. Свечи приносили после освящения в церкви и дарили близким. Желанным подарком также были сахарные десерты, небольшие сувениры в виде яиц и деревянные фигурки на ниточках.

Чаще всего в подарок приносили пасхальные яйца, и не только съедобные. Состоятельные горожане могли заказывать у мастеров яйца из бисера, камней и полированного дерева, украшенного ручной росписью. В высшем свете было принято дарить яйца из драгоценных металлов с инкрустацией. Для этого дела некоторые московские фабрики организовали массовое производство фарфоровых и стеклянных яиц. В моде были яйца с бантами, которые подвешивали к иконам, а также экземпляры, украшенные памятными надписями.

Богатые москвичи дарили друг другу модные брелоки из золота и драгоценных камней, а также ювелирные украшения. Модными вещицами считалось все, что имеет форму яйца: драгоценные сувениры дамы собирали в ожерелья, а джентльмены подвешивали на карманные часы.

Самым известным ювелирным подарком стало драгоценное яйцо, которое Александр III подарил своей жене Марии Федоровне в 1885 году. Его изготовил Карл Фаберже.

После этого мода на роскошные подарки захлестнула высший свет, и впоследствии император призвал не дарить дорогие подарки ему и супруге.

Дойдя до здания на Мясницкой улице, можно было отправить пасхальные открытки - «поздравишки» родственникам и друзьям из других городов. Выпуск таких открыток с 1894 разрешили частным лицам, что породило огромное количество различных вариаций карточек. Среди оформителей даже были такие известные художники, как и Александр Бенуа.

Даже члены императорского двора помещали на открытки массового производства свои рисунки. Великая княгиня Ольга Александровна, сестра , рисовала «поздравишки», которые потом разлетались по всей стране. У некоторых открыток было и благотворительное назначение: уже в то время это входило в моду у прогрессивных горожан. Купив одну из карточек, можно было помочь сиротам или пациентам госпиталей - это было написано на обороте, что нередко могло растрогать пожилых дам высшего света.